|
<<<
назад
Виль
Мустафин
ДНЕВНЫЕ СНЫ и БДЕНИЯ
НОЧНЫЕ
СТИХОТВОРЕНИЯ,
ЭССЕ,
ВОСПОМИНАНИЯ
ДРУЗЕЙ
СОНЕТНЫЕ ВАРИАЦИИ
Мустафин В.С. Сонетные
вариации: Книга стихотворений. – Набережные Челны: АНО «Издательский
дом «Стрежень», 2002. – 68 с.
В книгу включены
сонеты, разные по тематике и времени создания, пятнадцать из которых
объединены в «венок». Кроме того книга содержит стихотворения,
представляющие собой своеобразные вариации сонетной формы.
Сонет капели
Люблю сонета
строчечную вязь
ручным крючком плести
за петлей петлю,
чтоб петельки весеннею
капелью
запели, в ручейки
соединясь.
И – слово за слово,
сплетаясь и лучась, –
небесной глубиной
заголубели,
а мир земной в
чудеснейшей купели
омылся б, светлым
ликом осиясь.
Неслыханной доселе
чистоты
мелодии над нами б
зазвучали,
как будто возвращались
к нам мечты,
о коих мы еще и не
мечтали.
И словно оказались мы
в начале
творенья, где не знали
наготы...
Сонет стиху
Изящество
бумажного листа,
изысканность неписаного слова
влекут
меня, наверно, неспроста, –
в них
что-то есть. А что?.. И снова скован
рационалистический мой ум,
мозги
темны, как с тяжкого похмелья...
Зато душа
– змеёй из подземелья –
вползает
в мир, где царствует фатум...
И взгляд
ее, покрытый тонким веком,
преодолев
отсутствие ресниц,
любуется
акустикой глазниц
и,
облекая ласковостью жриц,
объемлет
храм невиданнейшим светом,
что
истекает из глубин темниц...
1992
*
* *
Изящество рисунка и
окраски
изысканность скрывают
за собой
как за ажурно-тонкою
чадрой
мир красоты от
грубости огласки.
Искусство не сравнимо
ни с игрой
воображенья,
преданного страсти,
ни с прихотью иной
телесной масти,
и в нём художник –
раб, а не герой.
Потворствуя вальяжам
волшебства,
он в них блюдет каноны
Божества,
быть может, в муках,
но не прекословя.
И не противясь зовам
естества, –
как зимам не
противится листва, –
смиренно служит в
чудном храме Слова.
2001
Поэт и время
«Служенье муз не
терпит суеты...»
Блажен поэт,
поведавший об этом,
блаженны музы, знавшие
поэта,
блажен их мир,
далекий, как мечты...
В умах толпы законы
красоты
трактуются полезностью
предмета,
а выгода – важнейшая
примета
достоинства. Поэт, где
ж ныне ты?..
Сегодня он в толпе –
как сын толпы,
и ритм ему толкут её
стопы,
и рифму тыщезевный рёв
диктует.
Давным-давно стезя его
тропы
единственной
затоптана. И пыль
чужих сапог судьбой он
именует.
13.04.2000
Реквием
по ненаписанным стихам
Моим непоявившимся
стихам –
уж зачатым, но
нерожденным детям,
слагаю Реквием, как
плачу по снегам,
истаявшим в прошедшее
столетье.
Пою я Песнь,
несбывшиеся, вам,
которых вещим знаком
не пометил
средь суеты житейских
перипетий,
стяжая пищу, строя ли
вигвам...
Прекрасный луг, где
цветом цвел сонет,
залит цементом,
выложен паркет –
доска к доске – без
щели и зазора.
Возведено жилище,
словно храм,
где места нет
отторгнутым стихам, –
свидетелям холуйского
позора...
26.04.2001
Мелодия ума
Звучит мелодия ума, –
тонка, изысканна,
изящна.
Да слух имеющий
обрящет
и вторы гласы, и
прима.
Послушной логики
тесьма,
оставив помыслы о
вящем,
выводит тремоло
блестяще,
колоратурнейше весьма,
путем
извилисто-превратным
вползая
плавно-аккуратно
в гармонию небесных
сфер.
И пелось будто о
приятном –
разборчиво вполне и
внятно...
И ухмылялся Агасфер...
07.03.2001
*
* *
Когда на Моцарта
нисходит вдохновение,
у небожителей не
ладятся дела.
Толпятся души их
(тенями) в доме гения,
напоминая (в профиль)
бывшие тела.
И, уловив святые зовы
единения,
голубизна небес на
травы возлегла.
Раскрыли рты (при
наблюдения видения),
селяне мирные
соседнего села.
Замолк петух, (что
метил встарь деянья грешника),
а клушка спешно (от
волнения) снесла
пяток яиц (в корзине
памяти орешника,
сплетенной загодя,
когда была весна).
Являлась музыка –
дыханьем цвета вешнего –
в убогий мир земной
скупого ремесла...
07.03.2001
* * *
Стихи роятся мошкарою
вокруг бедовой головы
(как-будто не вредят
здоровью,
коль доктора мои
правы).
Садятся тихо в
изголовье
ночной провидицы –
совы.
Та что-то воет не по
совьи, –
и слов не разобрать,
увы...
Так ритуально-еженощно
вопят еще живые мощи
до-вавилонские стихи.
До-человеческие рощи
могли бы их понять, и
то еще –
с утра, – пока ветра
тихи...
20.11.2000
Отговорочный сонет
Роману Перельштейну
Поэт имеет право на
ошибку,
он тоже хочет быть
«таким, как все», –
имея доступ к утренней
росе,
лакать из лужи низшего
пошиба.
А Муза – выпускница
всех консе-
рваторий мира, возопит
фальшивку,
желая вырвать чудную
наживку,
ту привязь рабскую к
изыску и красе.
Бывает же: извечный
домосед,
лишь одиночества
алкающий сосед,
вдруг убежит на пару
дней из дома,
чтоб окунуться в мрак
тупых бесед,
пустых сует, чем жив
весь белый свет, –
побыть земным, веселым
и весомым...
26.11.2000
Опоздание
Для покаянья нет уже
сроков, –
со временем в миру –
сплошные беды:
по молоду – не лепятся
беседы,
по старости – обилие
грехов.
И совестно вымаливать
монеты,
расположась у
Стиксовых брегов
в компании убогих
стариков,
чтоб выведать Хароновы
секреты..
Освободясь от всех
земных забот,
но Мнемозиных не
отведав вод
и позабыв священные
заветы,
грядущих тайн не ведая
красот,
они надеждою на
благостный исход –
огнем лампады гаснущей
согреты...
20.04.2001
О моменте мудрости
Прихода мудрости
момент весьма забавен
и разумом совсем
неуловим...
Как чистота ребенка,
он храним
десятком тысяч штор,
завес и ставен...
И потому кичения
интим,
что блага чуткой
совести избавлен,
так непотребно нагл и
так нахален, –
до неприсутствия в
сюжетах для картин...
Уж ты изъят из лежбища
кретин-
ных масс, отринут ими
иль отставлен,
но не унижен, даже не
ославлен...
Се – новый ритуал
Святых крестин
во имя Господа,
которому престиж
не столь противен,
сколь весьма печален...
25.04.2001
* * *
А некто молвил:
«Выбери пример
и стань подобным...
Или постарайся...»
Подобострастье – лишь
одна из мер
лишенья дара Божьего.
Несчастье...
Но жизнь дана... Терпи
и доверяйся
согласию
естественности вер.
Ведь есть Христос!
(как есть и Агасфер, –
но вера неделима на
две части).
Нам остается
праведность причастья –
как радость отдаления
от страсти
земной и умаления
потерь.
И наши повседневные
ненастья
осветятся когда-то в
одночасье.
Надежда так наивна...
Словно дщерь
юнейшая...
Памяти Бориса Зыкова
Судьбой заполнена
квартира:
с ума сбежавшие глаза
торчат из кухни, из
сортира,
пронзая лики в
образах.
Глаза летят поверх
подира,
горе взметаются и за,
–
плывут, вплетаясь, как
лоза,
в тоску небес и муку
мира.
Творит художник,
создает
былые мифы. И снует
резец, рукам его
послушный...
А дух, сей мир покинув
душный,
уйдя от суетных забот,
хвалу Спасителю
поет...
Машеньке – в
двенадцать лет
Двенадцать лет... Для
жизни промежуток
невесть какой, –
начало естества.
Лик юности,
зардевшийся едва,
как нежный цвет зари в
начале суток.
От детства
пробуждается рассудок, –
светлее взгляд, яснее
голова, –
уж смысла ищут слабые
слова
и ловит взор грядущего
рисунок.
Все это впереди, когда
зенит
воспримет жизни
будущей светило, –
ведь утро лишь намеки
возвестило,
и пенье птиц надеждою
звенит.
Но даль томленьем
счастия манит, –
в свои права Судьба
твоя вступила...
24.06.2000
Самоустановочный
сонет
Освободить себя от
черноты,
заведомо предосуждая
чувства,
что омрачают светлое
искусство
поэзии – блаженной,
как мечты.
Но сделать это можешь
только ты,
искоренив сорняк,
возросший густо
в низинах собственных,
и засевая пустошь
ростками радости
небесной чистоты.
Надежда есть, что
вырастут цветы
невиданной тобой
досель окраски
и разнесут свой аромат
прекрасный
в те уголки, где
прежде понапрасну
хранились, разливая
дух ужасный,
запасы хмури всякой и
тщеты...
26.03.2000
Сонет покою
Снега нещадно бились
над землею,
а над снегами – в
горней высоте –
в своей бездонно–синей
наготе –
томилось небо, скрытое
зимою.
Под аккомпанементы
злого воя
дарили вьюги зренью
свой концерт,
пытаясь в обращенном к
ним лице
запечатлеть испуг –
гримасой боли.
Но их хитросплетенья и
уловки
сдувались, как пустые
заголовки, –
покоем преисполнена
душа:
молчат ее бескрайние
просторы, –
она не внемлет ропоту
раздора,
беззвучною
прозрачностью дыша...
Мирской сонет
Извечное стремление
людское
к любви, отдаче,
жертве и добру
бледнеет, словно
лунный свет к утру,
завидя ранью племя
заводское.
Как будто населенье
городское,
обезумевши, тянется к
костру,
чтоб на его пылающем
ветру
погибло все, что в
мире – не мирское...
И вожделенно дьявол
правит пир,
в кострище зла
похлебку горя грея
и становясь от слез
людских бодрее...
Свой хоботок упрятал в
нос вампир, –
ведь в две ноздри
сосется кровь быстрее...
Быть может, зря
напомнил о добре я?..
Сонет планете
Из всех событий
нынешнего лета
мне более запомнилась
зима,
и как–то не выходит из
ума
столь постоянный выбор
ею цвета.
И это странным кажется
весьма...
Как-будто наша старая
планета,
укрыв себя от
притязаний света,
светить другим
пытается сама.
За миллиарды лет
существованья
не старятся блаженные
желанья –
вернуть у Солнца
взятые лучи.
О, Мать–Земля, ведь мы
твои созданья, –
чуть приоткрой законы
мирозданья
и нас святой отдаче
научи...
Перечитывая Данте
Надиру Альмееву
Впиваю Данта горестный
бальзам
и не могу от чаши
оторваться.
Нет помыслов цикутой
отравляться,
и нет нужды
потворствовать слезам.
В дороге жизни скучно
повторяться
и притворяться радости
призам, –
забыл слова волшебные
Сезам,
а ворота устали
отворяться.
Внимаю молча музыке
эпох,
свивающих потоки
полифоний,
и выдохом сменяющийся
вдох
сливается с мелодией
симфоний.
И круги Ада вычислять
излишне,
когда нас смертью
одарит Всевышний.
* * *
Когда Язык уводит «в
нетуда», –
страну, где я ни разу
в жизни не был
и даже в донных
помыслах не ведал
что попаду
когда-нибудь сюда, –
я, как слепец под
чужеродным небом,
ступнями ног не
чувствуя следа,
бреду из ниоткуда в
никуда,
дыханием осваивая
небыль.
И запах трав,
неведомый доселе,
закружит голову, как в
детстве карусели,
и вспомню я, как
курится туман
над озером, раскинутым
в постели
одной из тех
предутренних расселин,
где лес хранит свой
сладостный дурман.
Хирургический сонет
Кем
надо быть, чтоб вздергивать опять
его на дыбу жизни и мучений?..
У.Шекспир
Я к вам приехал
умирать,
а вы, обрив башку до
пуза, –
ту, что не выдержала
груза
ума земного, –
залатать
решили – просто и
привычно.
И операция отлично
прошла – по всем
мирским статьям.
Спасибо... Бог вам
судия...
Вновь возвратился
разум миру, –
как в пустовавшую
квартиру
вошла – из отпуска –
семья.
И лампы вздули... И
кусочек
души, не ставшей
многоточьем,
вернулся на круги
своя...
А я?..
1992
* * *
Остановиться бы...
Угомониться...
Отрыть могилку...
Выстругать доску...
Судьба ж вдыхает
пресную тоску, –
как птах влюбленный
обоняет птицу...
Все так никчемно на
земном миру,
так непотребно
прихотям сознанья, –
и вместо чистого
стремления к познанью,
ты – лишь свидетель
пира на юру...
Уж трудно не солгать
себе во сне,
и ожиданья тщетны по
весне
среди людского
псевдоликованья.
Лишь вздрагивает хвоя
на сосне,
не доверяя ложной
новизне
цветущй страсти
самолюбованья...
26.04.2001
* * *
Понесу ли околесицу,
поцелую ли звезду...
Вознамерюсь ли
повеситься,
да удавки не найду...
По-над лесом месяц
бесится. –
Уж не чует ли беду?..
Я приставлю к стенке
лестницу, –
от греха по ней уйду
в мир далекий и
таинственный,
мир заоблачных высот,
–
доберусь, авось, до
истины,
коль маленько
повезет...
Звезды светятся
неистово,
тыча в очи, как
осот...
20.10.2001
Сонет родословию
Уж много лет прошло от
тех времен,
когда на Божий свет ты
появился, –
мир жизни был тобою
обновлен
и ты – впервые – миру
удивился...
(Да и родитель твой
повеселился, –
ведь сын родился – это
ль не резон!
Сам, – явленный как
плоть былых времен, –
он в чуде плоти вновь
осуществился.)
Вот так и мы, – плодя
своих детей
без долгих предисловий
и затей, –
в их судьбах видим
продолженье рода.
Не выбирая даже время
года,
мы обрекаем – племени
в угоду –
на муку жизни близких
нам людей...
Изгои
Владимиру Высоцкому
Они всегда отторгнуты
от быдла...
Но, из себя исторгши
их, толпа
витийствует, не зная,
что слепа.
Не ведая... Иль Веды
позабыла...
Но было!.. Помнит
кровь, что это было,
и лимфа помнит,
вздувшая клопа:
страшнее нет той воли,
что тупа,
как нет тупее боли,
что остыла...
Лишь одному Всевышнему
дано
подразделять на ждущих
и несущих,
недавно присмиревших
иль давно...
И меж людей живущих
нету сущих,
как между нищих не
было имущих...
Лишившись весен,
вымерзло гумно...
Внеобщественный
сонет
Живу в миру лишь
только по нужде, –
как ем и сплю – по
самопринужденью:
во сне мечтаю о
непробужденьи,
в обед – об отвращении
к еде.
Как волны океана при
дожде
бунтуют против
небоизверженья,
как тело вопиет об
обнаженьи,
в плену одежд моля о
наготе.
Но в противостоянии
природ
господствует над
личностью народ, –
воинственна стихия
мелких капель.
Одеждами прикрывшийся
урод
чурается естественных
красот,
за камень выдавая
плоский кафель.
День свершения
Настанет день, который
не дано
увидеть взору,
скрытому веками.
Но содрогнется даже
темный камень,
что канул в бездну, но
не лег на дно.
И память жизни,
минувшей давно,
и явность дел,
задуманных богами,
сольются там в событие
одно,
как чудо, сотворенное
над нами.
И вновь судьба
вернется, повторив
круги своя,
предсказанные Словом,
и прозвучит
неслышанный мотив,
вдруг оказавшись
издавна знакомым.
Прольется дождь,
слезою окропив
мольбу небес,
разверстых трубным зовом .
Ночная мгла
Когда заполнит дом
ночная мгла,
затихну я – беззвучен,
бессловесен,
взирая как ложатся
клочья взвеси
безмолвной темной
тенью у стола.
Межстенный мир
покажется мне тесен,
и сквозь стекло
стекая, как смола,
сольюся с тьмою голого
ствола,
забытого и листьями,
и лесом.
Обнявши древо крепко,
как кора,
с ним простоим до
самого утра,
впивая ночь под звук
древесных песен.
Но подойдет рассветная
пора
под скрип пилы и стуки
топора, –
и станет мир опять
неинтересен.
28.05.2002
ВАРИАЦИИ
Сонет моему сонету
То перевернут ты, то
вывернут...
Ты – как судьба моя,
сонет...
Я в детстве был из
детства выдернут,
мне камень заменил
паркет.
И головою об пол бился
я, –
(мой первый в жизни
суицид)...
Одна лишь нянька
ненавистная
не вспомнила своих
обид.
И отнесла меня на
кухоньку,
где пахло чем-то
кисло-тухленьким,
поила – с ложки –
киселем.
Кормила булочкою
пухленькой
и всё шептала тихо в
ухонько...
Жаль, – в русском не
был я силен...
20.11.2000
Псевдосонет
Поднаторев в писаньи
деловых
бумаг и прочих
дьявольских посланий
мозги мои изрядно
подустали,
что даже процедуры
«полосканий»
не могут вымыть дурь
из головы.
Читаю ли журналы, но
увы, –
в ушах стоит лишь
шелест их листаний,
не шепоток листочков
над лесами,
не скрип телег и не
плесканье сланей;
а глаз объемлет мрак
(как у совы).
Излишни безответные
потуги,
когда деревья, – помня
друг о друге,
забыли, что они –
давно не лес,
а нечто мелкое, что
продают вразвес...
1990
Искушение...
Все лепетания небес
суметь запечатлеть
словами,
хоть день и ночь над
головами
глумится неумолчный
бес.
И вместо Божеских
словес -
зубовным скрежетом над
нами -
такие перлы, как
“собес”,
“протез”... и прочие
цунами.
И молча ниспадая ниц,
мы упадали на колени
и в бессловеснейшем
моленьи
алкали жалости
больниц.
И на всесилие темниц
мы уповали в
опаленьи...
И отдаленье глаз и лиц
-
как откровенье
власяниц...
Цыц!.. Цыц, вражина
окаянный!..
1989
* * *
Так изнемог, что
выхода не вижу,
совсем ослеп, – не
ощущаю стен,
как будто стал я вовсе
пустотел,
но все воображаю, что
подвижен.
Быть может,
наконец-то, мир иной
меня прибрал в свои
немые выси?..
Иль это вновь мои
дурные мысли,
пробравшись в сон,
куражат надо мной?..
Моя мечта, ударившись
в рассвет,
обрушилась со звоном,
– словно птица
разбилась о
стекло...
И стало вновь
светло...
Уж чей-то говор надо
мной клубится...
Но давит тяжесть
непрожитых лет...
1982
Сила воли
Ишь воля, – до чего
сильна! –
так сжала собственное
тело,
что даже жизнь в нем
оскудела,
аж с хрустом – в грудь
вошла спина...
Недаром физики
твердят,
что мир сжимается,
старея, –
мол, даже звезды, что
сгорели,
дырами черными
свербят:
они к себе весь мир
манят,
а заманивши,
очернят...
Ах, воля-волюшка
моя!.. –
Уж сердце съежилось,
черствея,
уж я не знаю: что
чернее, –
зола иль песня
соловья?..
Зовет в полеты
полынья...
1983
Двойной сонет
Заложники банальности
кабальной,
шевелимся, моргаем и
жуем,
и о свободе песенки
поем
под звон цепей
повинности кандальной.
В существованьи вечно
низовом,
в позиции согбенности
тотальной
заботимся лишь только
о земном, –
вещественном,
доступном, моментальном.
Но от сует сбегая в
добрый час
в укромный скит
молитвенного бденья,
мы ловим миг сошествия
на нас
неведомого чудного
мгновенья,
когда Господь раскроет
наше зренье,
наполня небом донца
наших глаз,
и одарит талантом
озаренья,
ниспосылая слуху
дивный глас.
И мир, объятый ясным
светом горним,
предстанет взору
истинно исконним,
превоплощая наше
бытие.
И прелести реальности
витальной
пред тайной
сокровенности ментальной
померкнут, растворяясь
в забытье.
08.10.2001
Укороченный сонет
Покуда мне «не по
плечу»
осуществленье
восхождений
под сень небесных
академий,
я ночь себе укорочу,
занявшись сном, давно
желанным,
в который медленно и
плавно
стекут заботы и
долги...
И снизойдет в меня
нирвана,
потоком теплого тумана
окутав ласково
мозги...
Сонет переполнения
Переполнясь лютой
болью,
тело рвется на куски,
и клочки летят по
взволью
воем воющей тоски.
Так, уставши от
недоли,
встрепенутся вдруг
пески,
то ли бабочкой, то ль
молью, –
ввысь взметнув свои
ростки.
Устремляясь к небу – к
свету
как посланники – с
приветом
от земли и от зерна.
Только есть одна
примета:
коль взойдешь весной,
то к лету
кормом станешь для
зверья...
(А в приметы верю
я...)
1992
* * *
Бывают времена: своею
тучной тушей
тоска навалится и
тщится раздавить
мое земное немощное
тельце,
упрется в грудь ногой,
вытягивая сердце
лапищей грубою, чтоб
смять и разделить
меня со мной, лишив
гнздовья душу...
Но я смирен и тих,
податлив и послушен,
хотя уверен, – я
неразделим,
непобедим, покуда не
нарушу
обета данного задолго
до меня:
«Не злить гусей. И не
стегать коня».
Мой мир неразводим на
море и на сушу, –
ЕСТЬ НЕБО У МЕНЯ, С
КОТОРЫМ Я ЕДИН.
Душа и мозг
Хотя наш вымысел
невнятен,
ему потворствует душа,
–
по-за обманом
восприятий
и под иллюзией
понятий
своих придуманных
собратий
ища.
Радушных домыслов
неловкость,
дрожащих робко перед
ней,
она смягчает, без
уловки
не замечая их
обломков
и словно сглаживая
ломкость
корней.
Но сокровенность
откровений
под непристойностью
борений
приоткрывает – за
мечтами –
извечной истины
лицо.
А мозг его не замечает
и, – уклоняясь от
печалей, –
не привечая
озарений,
смыкает логику в
кольцо.
Такова жизнь
Любви полно!.. Куда ее
девать?..
Уж раздаю и кошкам, и
собакам,
друзьям – в пивной, на
улице – зевакам,
и ублажить пытаюсь
даже тать.
Любите! – я ору, как
оглашенный...
Но люди любят – не
любить, а брать.
И плачу я, как плакал
тот блаженный,
который был не в силах
не отдать...
Да, осужден дающий на
отдачу,
как обречен берущий –
на нужду.
И за любовь
расплачивались сдачей,
и принимали Божий дар
как мзду.
* *
*
Живу, полузакрыв
лицо
тупейшей маской
соучастья, –
предатель – в клане
подлецов,
несчастный – в лежбище
несчастья.
Но нет меня ни там, ни
тут, –
с любым иным я –
только он же.
Нужны ль убившемуся
лонжи?..
Нужны ль века толпе
минут?..
Нужна ль свеча в
церквушке старой,
объятой пламенем
огня?..
Нужна ли жизнь, коль
нет меня?..
Безответный сонет
Как вызволить из
жутких пут
свою же собственную
душу?..
Еще трепещет,.. но все
туже
её сжимающий хомут...
Что мне – живому –
делать тут?..
Смиренно ждать, когда
задушат?..
Кого боюсь?.. Чего я
трушу?.. –
Мозги ответа не
дают...
Но нет ответа и от
Бога...
... Хотя б на чуть,
хотя б немного
ускорь, о Боже, мой
уход.
Лишь рукотворного
итога
не дай свершить, –
даруй иного,
естественного эпилога,
присущего судьбе
природ...
Песни крови
О, как легка, – рекли,
– рука сыновья.
О, как крепка
отцовская рука.
Та, что возводит
отроков становье
там, где течет
отечества река.
И, вроде, неизбывна та
основа,
что гонит наши судьбы
по векам.
И потому нам кажется
легка
та жизнь, что поутру
начнется снова...
Но возмещенья дани не
бывать,
как возмущенью – в
добром – не рождаться.
А детям – смерть отцов
переживать
и зовы крови вновь
перепевать,
чтоб новой песней
предков возрождаться.
Слепцы мироздания
Хоть наши судьбы в
будни вплетены
и суета диктует нам
поступки,
а быт нас вынуждает на
уступки,
но движемся мы все же
вдоль стены,
что осязаньем путь наш
поправляет
и обрамляет – с
внешней стороны...
А изнутри... Кострища
сатаны
иль Божий светоч души
освещает?
А может, мозг нам
истины вещает? -
Пути каким огнем
озарены?..
А сверху кто-то
камушки швыряет...
Строитель стен иль
тот, кто разрушает
ограды, что другим
возведены? –
Не различить, коль
зренья лишены...
1992
* * *
Когда пройдет былое,
словно случай,
забытый в событийной
пестроте,
останутся лишь
звездочки потерь
над памятью туманной и
зыбучей...
Не вспомнит гром
прикосновенья тучи
о тучу и уснет в глуби
пещер,
прислушиваясь к эхам
древних вер,
таких протяжных и
таких певучих...
О, Господи, прости мою
мечту, –
любить сей мир,
который и не чту...
26.04.2001
Сожаление
Витая в неге
эйфорийной,
мы далеки от тех
проблем,
что людям в качестве
дилемм
подносит мир наш
аварийный.
Завалы катастроф
серийных
те разгребают между
тем,
кто убежал заумных
тем,
бредовым помыслом
творимых.
И эта двойственность
видений,
боящаяся совпадений,
нас разделяет, даже с
теми,
кто здесь нам дорог и
любим...
Но все же мир земных
радений,
побед и
псевдообретений
с блаженным миром
наших бдений
вовеки несоединим...
05.03.2000
* *
*
Глубины прячутся во
тьме,
их глаз людской не
постигает.
И свет, входя во тьму
их, тает
и плачет, бедный, как
в тюрьме...
Неубедительный пример,
но приведу его детали:
когда деревья
восставали,
превосходя и свой
размер, –
все травы полегли – в
опале, –
не воспринявши далей
дали,
но ощущая бег кефали
в пределы предков – в
дебри вер...
что так естественно
для твари
Божественной – в миру
потерь...
23.04.2001
*
* *
И сны застенчиво
туманны,
и явь стеснительно
хрупка,
и утомительны обманы,
и боль сомнений
нелегка.
Изобретательность
сознанья
уж не настолько
высока,
чтоб, – породнившись с
назиданьем, –
забыть желание броска;
чтоб все излишества
изысков
души повергнуть в
пустоту
и сжечь дотла в
бензинных брызгах
и нравственность, и
доброту;
чтоб всю извилистость
травинок
спрямить под жирною
золой...
Ужели так?.. И стонет
инок,
поникнув скорбной
головой...
1982
Неизбывное
Изумрудные волны
далекой реки
все колышут во мне
память вешнего цвета...
Но пустынны поля, что
не знали рассвета,
и остывшие звезды, как
ночью, близки.
Эта чудо-страна
ожиданьем воспета,
эта явность, – что
сказочным снам вопреки, –
снова гонит и гонит от
тихого лета
голосами: Прими!..
Привлеки!.. Увлеки!..
Только стоит забыться
заботам домашним,
только стоит уйти от
мирской суеты, –
возникает, – маня и
моля о вчерашнем, –
та страна – как
виденье забытой мечты...
И остывшие звезды, как
ночью, близки
голосами: Прими!..
Привлеки!.. Увлеки!..
1992
Химера познания
Жизнь познана. И
узнана планида
бедняжки человечека в
миру...
Пока душа кожуркою
покрыта
телесною, пока она
укрыта
от всех блаженных
таинств и сокрыта
возможность взлета – в
тела кожуру, –
играй, людёнок, жалкую
игру,
в которую ты принят
как водящий, –
здесь все – подделка,
все – ненастояще:
и правила, и даже сам
вертящий...
Но не срывай повязки
на пиру! –
иначе, – тьма не
схлынет и к утру...
Венок сонетов
Философические
рассуждения
о происках ума
в отношении
нравственности,
представленные в форме
венка сонетов
1.
Живут же люди! Всё-то
им понятно:
погоны, должность,
звания и чин...
Растерянности вовсе
нет причин, –
благополучно всё и
аккуратно:
опрятно выбрит, – если
из мужчин;
одета модно, – хоть и
сверхзатратно, –
коль женщина... При
этом безвозвратно
утерян лик – в
сообществе личин...
Таков итог
сверхмассовой культуры:
один покрой – для
умницы и дуры,
одно стремленье – в
ранг номенклатуры,
где «позу рожи»
«имиджем» зовут,
который не зависит от
натуры, –
текут ли реки, снеги
ли идут...
2.
Текут ли реки, снеги
ли идут, –
не молкнет глас
общественного мненья
за ускоренье времени
движенья
к великой цели.
Вожделенно ждут
людские толпы скорого
сближенья
и – в нетерпеньи –
ушками прядут.
Но «тик» за «таком»
стрелочки бегут,
тревогу бьют
(непрошенно) сомненья:
нехорошо, бессовестно,
вранье...
И хлопает крылами
воронье,
и каркает не очень-то
приятно...
Бедняжка совесть,
праведность ее
на нет низводит, что
твердил стократно
рациональный ум, –
толково, внятно...
3.
Рациональный ум –
толково, внятно
диктует нам поступки и
дела,
чтоб непременно выгода
была
да и мундир остался
незапятнан.
Ему (уму) отнюдь не
презанятно
признать, что коли
прибыль возросла
и в ваш карман
прибыток привнесла,
то значит, – где-то
счет идет обратный...
И некий «Игрек»
ввергнут в обнищанье,
поверив во благие
обещанья –
вознагражденья за
прилежный труд.
Вот тут-то наши гении
вещанья
приверженцам труда и
прилежанья
разобъяснят, – почем
цена минут...
4.
Разобъяснит, почем
цена минут,
нам хитрый мозг,
расчетами плененный,
и будет обижаться,
уязвленный,
коль намекнут, что
жизнь не продают.
Себе присвоив Божий
атрибут,
рассудок наш, гордыней
упоенный
и лживостью логичности
споенный,
не в силах осознать,
что цифры врут...
Ведь хитрость – это
разум дурака...
А истина всё так же
далека
и – для ума – всё так
же необъятна...
А жизнь глупца
действительно легка
от умиленья, что ему
понятно,
откуда дождь, с чего
на Солнце пятна...
5.
Откуда дождь, чего на
Солнце пятна, –
узнав сие, становится
легко
прожить в миру:
никчемно далеко,
коль близкое доступно
и наглядно...
И в этой жизни
празднично-нарядной
уже не слышим мы, как
из веков
взывает предок наш и
тот, о ком
он лишь мечтал во
грезах безоглядных...
Заботы быта привели к
забвенью
значенья слов, что
небеса нам шлют.
И песне той, что
ангелы поют,
не внемлем мы, когда
душа в затменьи.
Но чует наш
сверхбдительный уют,
куда лесные тропы
уведут...
6.
Куда лесные тропы
уведут
и где вражина-тать
подстерегает,
провидит мозг и нас
оберегает,
соблазнам нашим
выстроив редут.
Вал возведя из
всяческих «нельзя»
и вырыв ров для
незаконных «можно»,
путь завалил
«определенно ложный»,
но вскрыл проход, где
«верная стезя».
Обезопасил жизненный
простор
забором вех и стражами
порядка,
завесой шор обузил
кругозор,
полет мечты обрекши на
позор,
а поступью признав
лишь шаг попятный.
Прекрасен мир!.. И
жить весьма приятно...
7.
Прекрасен мир!.. И
жить весьма приятно
в кругу людей,
познавших жизни прок
и взявших у нее – кто
сколько смог
(не принародно, а
весьма приватно),
в кругу друзей,
готовых дать урок,
как это сделать тихо и
прохладно, –
в глазах толпы не
выглядя прихватно,
состричь оброк без
суеты и в срок.
И это – не искусство,
а наука –
входить в любое
общество без стука
и слыть своим меж
«этих» и меж «тех».
Нужна настырная и
льстивая докука
и – для гарантии – еще
такая штука, –
когда сомненья сердце
не скребут...
8.
Когда сомненья сердце
не скребут,
а в голове – холодные
расчеты, –
дуэт, достойный славы
и почета,
в глухом секрете, – а
не то скрадут.
Тем более, что тут
обычай крут
и не в ходу здесь
взаимозачеты, –
лишь голый «нал»,
причем,
без меры «черный»
(при пересчете
издающий хруст)...
И всяк, вступивший в
сей порочный круг,
не может даже проявить
испуг –
гримасами владеют все
повально.
Власть над собой не
наступает вдруг, –
тренаж поденный от
мозгов до рук...
Но «рацио» так скучно
и банально...
9.
Но «рацио» так скучно
и банально,
что даже архитрезвый
строгий ум, –
невольный пленник
монотонных дум, –
перестает работать
машинально.
И подсознанье, сникнув
изначально,
вдруг осознает, кто
тут сват, кто кум,
подняв скандал и
породивши шум
вопросным
восклицаньем: «Кто начальник?!»
Пугая разум отпуском
досрочным,
пусть отдыхом
коротким,
но сверхсрочным,
грозя дурдомом,
ждущим, – мол, – давно...
И горло, оказавшись
столь непрочным,
родит «крамолу» басом
хрипло-сточным:
«Прекрасно то, что
свыше нам дано»...
10.
Прекрасно то, что
свыше нам дано
и в этот мир приходит
вместе с нами.
Но этого не знаем мы и
сами, –
оно в глуби таится,
где темно.
Волшебное горчичное
зерно,
что некогда
раскроется, как пламя,
горя в груди и сердце
наше плавя,
объединит нас в
Царствие одно.
Но, породнясь душою с
чистым небом,
земная жизнь
представится как небыль,
принять которую зело
затруднено...
И способа простой
добычи хлеба
до старости не
осуществлено,
не выдумано, не
обретено...
11.
Не выдумано, не
обретено
способностей простого
выживанья,
приспособленья или
пресмыканья
(как у ползучих то
заведено).
Ведь гордость – это не
веретено, –
крутить-вертеть при
помощи сознанья
своею личностью –
не просто нет желанья,
–
достойному сие
запрещено
его натурой, сущностью
гордыни.
И человек – с Адама и
поныне –
в плену у грешной
псевдогероини –
пиет, алкая, гордости
вино
из века в век, как
будто бы оно
даровано,
предопределено.
12.
Даровано,
предопределено...
Но кем и где?.. Не
извергом ли рая?..
Еще во время оно,
избирая
познанья плод (со
змием заодно)
наш первочеловек
ступил на дно
реки проклятья... Что
оберегая?
Чего остерегаясь?
Убегая
какой беды?... Вот
то-то и оно...
Но с этого момента
кардинально
преобразился мир
земной реальный
(он таковым остался по
сей день):
ложь стала правдой,
светом стала тень,
но так похоже, словно
зазеркально,
как говорится, –
роково, фатально...
13.
Как говорится, –
роково, фатально, –
до мелочей детальных,
до корней...
И этот антимир нам
стал милей
того, который был
первоначально.
И только церковь,
действуя сакрально,
хранит сусальный свет
былых огней
и в чтении своих
«четьи-миней»
о них напоминает
(фигурально).
В земных законах силы
сатаны
настолько властны,
прочны и сильны,
что видеть это –
скорбно и печально...
И занят мир
строительством стены
от тех красот, что
были нам даны
до проявленья жизни, –
изначально...
14.
До проявленья жизни,
изначально
имея дар воистину
святой,
мы век свой заполняем
лишь тщетой,
упорствуя при этом
чрезвычайно,
теряем дар (как будто
бы случайно)...
Сгубив его, не плачем
над судьбой,
напротив, – любование
собой
приводит нас в восторг
необычайный.
Под руководством воли
и ума
нам не грозят сума или
тюрьма, –
и стол богат, и
лежбище опрятно.
Научного познанья
кутерьма
умножит клич наш в
толстые тома:
«Живут же люди! Всё-то
им понятно!»...
15.
Живут же люди! Всё-то
им понятно, –
текут ли реки, снеги
ли идут, –
рациональный ум
толково, внятно
разобъяснит: почем
цена минут,
откуда дождь, с чего
на Солнце пятна,
куда лесные тропы
уведут...
Прекрасен мир!.. И
жить весьма приятно,
когда сомненья сердце
не скребут.
Но «рацио» так скучно
и банально.
Прекрасно то, что
свыше нам дано, –
не выдумано, не
обретено, –
даровано,
предопределено,
как говорится, –
роково, фатально, –
до проявленья жизни, –
изначально.
= наверх =
| 
