|
Сборник стихотворений Казань, Ассоль, 2001
Переиздавая эту книгу, автор намеренно не включил в нее некоторые произведения. Но те, что остались в сборнике особым правкам не подверглись. «Что написано – то написано, каждому груздю – свой кузов», – утверждает поэт, и продолжает, что тот, кому съесть грибочки и похвалить их всегда найдется. На здоровье ему! А у кого они вызовут расстройство пищеварения, пусть употребят «Мезим».
МОИМ РОВЕСНИКАМ стихотворения
НЕЗАКОНЧЕННАЯ АВТОБИОГРАФИЯ
Все было просто у меня, Ну, не сказать, чтоб очень гладко, Еще точней, ─ совсем несладко, Все гадостней день ото дня. Прошла вся юность в напряженьи В погонах младших офицеров, В служебных нудностях без меры И в постоянном униженьи. И, как отдушина, женитьба Без всяких «охов» на скамейке: Пиф-паф ─ и создана семейка, Лишь только напряженье слить бы… Академические будни ─ «Москва, как много…» и т.п.─ Мы на охотничьей тропе, Где в радость нам гульба и блудни. Учеба сил не отнимала, А времени ─ вагон огромный, И нас, при средствах самых скромных, Столица страстно принимала. Семья уже тогда по швам По непростроченным трещала И лучших дней не обещала, Всё это так знакомо вам… Распределение, как ссылка, В сибирский дальний гарнизон, Был лишь карьерный в том резон Иль на квартиру предпосылка. И снова гон командировок И жены, злобные мегеры, Жують «савейских ахвицеров» ─ Рабоч-крестьянских полукровок.
Меня судьба окоротила: На самом взлете из засидки Из двух стволов ─ «шарах» навскидку И в топь пинками покатила. И не осталось ни хрена, Лишь комнатенка с подселеньем, Стихи и джаз под настроенье, Пол-литра водки иль вина. А часто даже «бормотуха» Идет в залив души кричащей И злобы, в глубине урчащей,─ Вот и пришла моя поруха. Родной корабль с побитым дном Цепляется килем за мели, Все страсти напрочь откипели, И думы только об одном: «О, как вы все мне надоели!»
Май 1980
МАРТОК Моему деду Тузову Василию Ивановичу
Всегда я быстр был на подъём, Мне темп замедленный претил, Во двор летел весенним днём, А вслед мне дедушка шутил: «Смотри, внучок, пришёл марток, Чтоб без потомства не остаться, Ты трое надевай порток!»─ И звонко начинал смеяться. Он был простой мастеровой И изумлял меня, мальчишку, Афористичностью живой И нежною любовью к книжкам. При всей наивной простоте На удивленье был начитан, Им в коммунальной тесноте И книгою я был воспитан. Мы с дедом в очередь читали Толстого, Пушкина, Дюма, Рабле… Журналы мы листали, От сказок я сходил с ума. Под одеялом с батарейкой, Пока в лампешке тлел накал, Я на мустанге на индейском В пампасах с Купером скакал.
Гранит наук я грыз зубами Впоследствии немало дней, Знаком со многими «дубами» С ромбами. ─ Их мой дед умней. Хоть он всего лишь в ЦПШа Побегал в голопузом детстве И не скопил он ни гроша, Но нет ценней его наследства.
Недаром дедю вспомнил я: Марток он кликал интриганом, Лихим беззлобным хулиганом, С которым, впрочем, мы друзья; Последний у него денёк Сегодня полночью наступит, Врублю электрокамелёк, Пусть энергетик много слупит. Я за ночь просушу портки, И утром на себя навздрючу, Эх, марты, мартики, мартки, Кончайте вьюгами нас крючить! И вовсе не в упрёки вам Пишу сегодня эти строки, Зачем поэтам, месяцам Между собою ладить склоки?!
30 марта 2001
* * *
Я с детства в гуще быть привык, Веселый шалопай, бретер, И на язык всегда остер, И ко всему готов, как штык. Но часто затихал над книжкой, Хоть на учебу слыл ленивым,─ Обычным, в общем, и счастливым, Вполне нормальным был мальчишкой.
Летели годы. Мне семнадцать. Я с аттестатом недозрелым Пошел, наивный, неумелый, По трактам жизненным скитаться.
Привет, Саратов обожженный,─ Незнаемый мой первый фант! Романтик, сосунок-курсант, Я здесь пружиной напряженной, Стянувши юность под ремень, В строю железном, четком, дружном Постиг азы армейской службы, Принадлежа ей ночь и день.
Лишь с делом мы всегда считались И по приказам пульс сверяли, Сквозь смех подругам доверяли, Недолюбивши, расставались.
Но, как неверная жена, В отставку вывела до срока, Как из лимона, выжав соки, Меня неверная страна.
Я не хочу ее хулить И не хочу таить обиду, Но чем, скажите, индивиду Боль горькую в душе залить?
И лишь в Господне Воскресенье Я сердцем верю и молюсь За то, чтоб возродилась Русь, Тогда и к нам придет спасенье!
2001
АЛЛЕРГИЯ
Что случилось с моею шкурой? Я чешусь, как собака блохастая, По врачам всевозможным шастаю И крапивой хлещусь, придурок. Может, стерва какая-то сглазила, Может, гадость я слопал в столовке, Красным стал, как с нитратом морковка, И прыщи кое-где повылазили.
Познакомили с кожным профессором, Он признался за рюмочкой вермута В том, что мы нападенью подвергнуты Аллергенов, иль биоагрессоров. То нюхнёшь ты пыльцу разнотравную И соплями зальёшься, дитятею, Или вермут свой хряпнешь с приятелем Ну, а он и послужит отравою.
«Что же делать?» ─ спросил эскулапа я. Он ответил: «Кончай болтологию, Всё равно не сечёшь в биологии! И не лезь ты за пазуху лапою! Положу, если хочешь, обследуем, Отдохнешь на казенных харчишечках, Почитаешь, сгоняешь в картишечки, И давай, наконец, пообедаем».
Взял рецепт и потопал в аптеку я, Супрастин, как всегда, был последним, Ощутил я себя чем-то средним Между шавками и человеками. Аллерготики ─ люди с приветами, Вечно с комплексами и диетами, Озаботятся близких советами И не спят…Может, станут поэтами?
3 апреля 2001
* * *
Я рожден под победный салют, Я под марши победы взрослел, И полжизни во мне проалел Крепко вбитый в башку абсолют.
Не могу я поверить никак, Что в стране моей в нынешний век Наш «совковый» во всем человек На тельняшку напялил вдруг фрак.
Я виниться ни в чем не хочу Пред сегодняшним временем, но Если, сердце скрепя, промолчу, Значит, я не мужик, а …..!
Говорят мне: « Пиши о любви, О природе метафоры взвей, И поярче, и повеселей, Аллегорией славу лови».
Лизоблюдов полно без меня, На поверхности нынче оно (То, что в третьей строфе названо), Нет, уж лучше пойду я на дно…
МОЙ ГОРОД
Что с родословною моей? Ого, кого в ней только нет! Коктейль из четырёх кровей Намешан в ней за сотню лет. Наш род, как будто куст малины, Куда не ткни, он приживётся: В Прибалтике, на Украине, Но из Казани корень вьётся.
Невесты из различных наций С любовью в семью к нам входили, А скольких женихов, признаться, Девчата наши приводили! И от кровей таких различных Родился батальон детишек: Здоровых, умных, симпатичных ─ Родных девчонок и мальчишек.
Я на шестом десятке лет Почувствовал нутром своим, Что этот город мне ─ весь свет, И до конца я буду с ним. Здесь я, урус, пацан Булачный, Рос в тюбетеечке татарской, Играл в «орлянку», дрался смачно В своей слободке пролетарской.
Мой город, как моя семья, Вобрал в себя от всех племён Всё лучшее, и, знаю я, Что этим мудр он и силён. И пусть в веках свой плов варит Надёжный, крепкий наш КАЗАН, Для всех людей добро творит И прославляет Татарстан!
2001
МОИМ РОВЕСНИКАМ
Мы, пацаны-сорокапятки, Ровесники конца войны, Мы матерями без оглядки Отцам в подарок рождены. Но многие отцов не знали Могилы их в чужих полях, А многих грешно зачинали В прифронтовых госпиталях. Росли дворовою оравой, Глазасты, вечно голодны, С горшка с табачною отравой, И все равны, и все бедны…
Я помню школу на Булаке, Тарзанок взлёт на тополях, И как, прильнув к пивнушке, плакал Солдат-юнец на костылях. Оркестр выпускного бала, Порханье шелковых «бабетт», Как пароходик от причала Повез созревших нас в рассвет…
Любили джаз и рок «лабали» На танцплощадках, сбившись в круг, А Бэ-Ка-Дэшники сгребали В штабы и нас и танцподруг. Высоцкий, Окуджава, Бах, Есенин, Пушкин и Ларни ─ Окрошка в буйных головах… Прекрасные, святые дни!
О, юность звонкая, шальная, Тебя, как вешнюю зарю, С грустинкой лёгкой вспоминая, Я ни за что не укорю. Мои ровесники седые, Мой добрый поредевший класс, Пусть наши годы золотые До самой смерти свяжут нас!
Ноябрь 2000-сентябрь 2001
О ГЛАВНОМ В ПОСЛЕДНЕЙ СТРОФЕ
С рожденья до последних дней Всегда живём мы в ожиданьи: Что завтра? Радость иль страданье, Иль нас одарит Гименей? Одни, построив жизнь свою Добротно от крыльца до крыши, Сидят тихохонько, как мыши, В уютном собственном раю; Другие в полымя и в воду, Им только б самоутвердиться, Что вверх взлететь, что вниз свалиться,─ Пустяк им такова природа. Когда же разберусь в себе? Я в первых иль в других? Не знаю… Хоть, может, ввысь я не взлетаю, Особых счётов нет к судьбе. Претит мне изнывать от скуки, Пишу, когда уж тут скучать? Недавно стал я замечать: Перо невольно ищут руки. Взрываюсь часто не по делу, Могу обидеть не со зла, В груди огонь, но и зола, И шевелюра поредела. Но как бы ни кипела кровь, Живу я с женщиной такою, Что усмирит и успокоит Любовью тихой вновь и вновь. Я Бога об одном молю: Пред тем, как призовёт к ответу, Чтоб дал в последний раз на свете Беззвучно выдохнуть «Люблю»!
3 декабря 2000
БАТЯ
Елшанка… Тактика в степи. Траншея, пыль на автомате… И вдруг, как шелест по цепи Неуставное слово: «Батя!».
«ГАЗон» на самом пике сил Перевалился через кочку, И кто-то с хрипотцой спросил: «Ну как. Запарились, сыночки?» Слова «ОТЕЦ» и «КОМАНДИР» У нас по смыслу однородны, Недаром воинский мундир Есть символ чести благородной.
И, даст Господь, моя страна Вновь обретёт родного Батю, Воспрянет от дурного сна И вспомнит о своём солдате!
1965- 2004 г.г.
«КУРСК » (диптих)
1. В ДЕНЬ ТРАУРА
Моя безбожная Россия, Священная моя страна! Игорь Северянин
Ну, почему у нас всегда Огонь погубит иль вода, Иль мор повалит все стада, Какая б не пришла беда,─ Нет виноватых никогда, А на погостах ─ лебеда… Начало августа. Страда. Смерть вновь вспотела от труда: Косою вспорота вода,─ И «Курск» загинул навсегда. Вновь в сотню хат стучит беда, А на погостах ─ лебеда… Во вдовы сразу из невест ─ Таков у женщин тяжкий крест. Куда не кинешь взгляд окрест, Повсюду ржа Россию ест И безысходность, и беда, И на погостах ─ лебеда… Вот потому у нас всегда Привычной спутницей беда, Что тащим души, господа, Всесветной ложью в никуда, Живем без Бога, без стыда, И на погостах ─ лебеда…
23 августа 2000
2. ГОДИНА
Мы в панихиде непрестанной Тебя никак не отпоем, Копаясь в теле из титана Обезображенном твоем. Отмечена враньем бездарным Година августовским днем Из уст властей неблагодарных, А мы ту ложь ковшами пьем. В стране преступной, алкогольной Гниет и чистая вода, Там, где живет народ безвольный, Привычна всякая беда. Ты, извлеченный из могилы, Поставлен будешь в тайный док, Потом ─ в металлолом, под пилы, Как отработанный «вещдок». Привычны и обыкновенны Слова «несчастье» и «беда», Во времени попеременны, И на погостах лебеда…
23 августа 2001
К РОССИИ
Моя ползучая Россия, Крылатая моя страна! Игорь Северянин
Умом Россию не понять, И понимать её не надо. К чему аршином измерять? Воруй не меря, ─ «Эльдорадо»… Прут газ, при этом заявляют: «ТО долг Союза, москали». Алмазы для «Де Бирс» таскают, А Русь в исподнем, на мели.
Чиновники плодят законы, В Госдуме чешут кулаки, В деревне на земле исконной Растут воров особняки. Пьёт гегемон, стоят заводы, Студенты «сели на иглу», Кругом бандиты и уроды ─ Летит страна в глухую мглу.
Тяжка Россия на подъём, Сопит медведицей в берлоге И ждёт, что кто-нибудь копьём Ей зад подколет, недотроге. Что толку лёжа манны ждать? Что толку от замены строя? Очнись скорей, Россия-мать И нам роди Царя-героя!
17 октября 2000
ИДЕАЛ
Вопрос нам часто задавали: «Скажите, кто ваш идеал?» И всякий голову ломал, А находил ответ? ─ Едва ли.
«На модном слове «идеал» Тихонько Ленский задремал…» Хоть по утру дуэли ждал… Такого мы не испытали.
Однако испытать позор Моей стране пришлось досыта За то, что Вера в ней забыта Была с Гражданской до сих пор.
Кумиров новых создавая, Библейский предали Завет, Вождей-вампиров воспевая, А идеала нет и нет…
И вот властители народа Вновь стали шастать по церквам. Знать так опять диктует мода… Не тщитесь, не зачтётся вам!
Богатства, что века копили, Трудясь, российские народы, Чиновники за грош скупили, Иль криминальные уроды.
«Народ безмолствует…» Нет слов… Жрёт водку, тихо подыхает И «идеальных» выбирает Во власть волков или ослов.
Сижу, печально размышляя Над смыслом слова идеал И грусть водчонкой разбавляю, Как весь российский ареал…
18 октября 2000
МОЕМУ ХРАМУ
Случилось это перед Днём Победы ─ Последним Днём Победы в этом веке: Я чувства незнакомые изведал, Как будто стал другим я человеком. Услышав рано утром во дворе, Что монастырь воссоздан по-соседству Здесь рядом, на Зилантовой горе… «Не может быть! Тюрьма там! Помню с детства!..»
я удержать себя уже не мог. Скорей! Скорей! И покатил из дома, Так, будто кто-то близкий занемог, Спешу, одним наитием ведомый. И вот он белым облаком плывёт На нежно-голубом небесном фоне И без колоколов к себе зовёт, Душой лишь слышным, Райским перезвоном.
Пусть в Храме этом нет пока икон, Вокруг лишь чистых белых стен сиянье Сливается со светом из окон, И я в восторге стал, как изваянье. Собор Успенья Матери Христовой, Вернувшийся из глубины Преданья, Зовёт нас к Причащению Святому И покаянию в исповеданьи…
Когда и кем был монастырь построен Игуменья рассказывает нам, А голос Матушки певуч, спокоен, Уводит нас он к древним временам. Какое счастье, что простой народ Не предал на Святой Руси Державной, Из сердца твёрдой веры Православной!
Какое счастье, что я смог понять Всю радость Веры новообретенья! Какое счастье, что я смог объять Очами и душою Храм Успенья! Владычице пою я благодать, Сорвав с себя неверия оковы, Прошу её мне очищенье дать, За всё простить и сотворить мя нова!
5 ноября 2000
ДУАЛИЗМ
По воле Высшей человек Замыслен центром мирозданья, Растит же он из века в век Лишь свой тираж в переизданьях.
Проект его задумал Гений, Но вот исполнил, к сожаленью, Совсем не так, на удивленье, И не оспорить это мнение.
Он вождь и он же раб ведомый, Одна лишь радость, что он «гомо», Он сам себе всегда вредитель… Прости за правду, Прародитель!..
23 ноября 2000
БОЛЬНИЧНЫЙ ИМПРОВИЗ
Лежу, имею бледный вид: И здесь болит, и там болит… Ну, просто полный инвалид ─ индивид. А через метр сосед лежит И всё брюзжит, брюзжит, брюзжит, А от него мочой разит ─ паразит… А третий у окна сидит И томным взором вдаль глядит: Жена с пельменями летит ─ вот фартит. В палату входит главный врач ─ Сурьёзный дядька, не тряпач, Готовит к выписке этап эскулап. А в процедурной медсестра С фигуркой просто на «ра-ра», А мы ─ ни два, ни полтора ─ фраера. А в голове такая муть… Вот жизнь: не п….ть, не вздохнуть, А задница, как Млечный путь, жуть!!! До стен больницы сужен мир… Поход в сортир ─ через клистир, И опускает душу вниз эпикриз. И так за днем проходит день, Я зарастаю мхом, как пень, И даже в руку взять стило чи-жа-ло-о-о…
5 декабря 2000
ЖИВУЩИМ НЫНЕ
Я, как и все по жизни странник, Но о других я не сужу, Уверен в том, что я избранник, Коль пересек веков межу.
Из поколенья в поколенье В течение двух тысяч лет Нам светит каждое мгновенье Иисуса Священный свет.
В истории прошедший год И даже целое столетье, Увы, всего-то эпизод, Знак препинанья, междометье.
И в это Рождество, друзья ─ Мои соседи по планете, Скажу вам: «Мы ─ одна семья, Хоть в верах разнимся и в цвете!»
14 декабря 2000
ЗАМЕТОЧКИ
1. Дурак не страшен, если он один, Но коли над тобой он господин, Не надо полагаться на Аллаха… Власть у всевышнего, конечно, велика, Но не спасет и он от дурака: Дурак ─ топор… Всегда с ним рядом плаха!
2. Стократ быстрей ума у женщины язык, Известно, он не друг ей, а, скорее враг, Но коли ты, мужчина, спорить с ней привык, Ты от природы, братец,─ конченый дурак.
3. Смотрю топ-модели я… Charmante!.. Какая грация1.. Но рук не дотянуть, друзья К плодам акселерации.
4. Прапращур наш Адам Был самым верным мужем: Не шастал никогда налево. Но, к сведению дам, Там блуд совсем не нужен, Где женщина одна лишь Ева!..
5. Чем дольше выбираешь ты арбуз, Тем хуже он на цвет да и на вкус. Женись, пока не тяжек жизни груз, Не то не хватит сил и на укус.
6. Он в борьбе с самим собою, Смотрит на стакан горилки: «Выпью, так жену расстрою, Нет,─ зачем купил бутылку?!
ПЕРВЫЕ АПРЕЛЯ
Ох, эти первые апреля С лихими заморочками, Я не скажу, что надоели,─ Читайте между строчками. Уж эта «белая спина» ─ Всегда сегодня белая, Достала ты меня до дна, Подколка переспелая. «Смотри, на шее синячок!» ─ Сто лет назад с мадамой был, А попадаюсь на крючок, Знать, о грешках не позабыл. Ба, что-то начал я брюзжать В День смеха. Не старею ль я? Привычный в этот день поржать, Я хмурюсь… Не болею ль я? А может, скучен сей «вигвам»? Тогда пойду по городу. «Подкольщики, вот фига вам!» ─ Я хитро хмыкну в бороду. Ты безобразник шебутной, Денёчек хулиганисты! Ой, что там вновь с моей спиной? А-а-а!!! Снова балаганишь ты!
1 апреля 2001
СТОН
Ой, как заапрелено, Ой, как зоосклязено, Было все забелено, А теперь загрязено. Эх, моя сторонушка, Эх, Рассея-матушка, Черна, как воронушка, Бела, как хохлатушка. По полгода белая, По полгода черная, Белая ─ дебелая, Черная ─ проворная. Ну, а ноне красная От горячей кровушки, Той, что понапрасному Истекает хворушка. Сынушки-робёнушки Снова режут матушку Чёрную воронушку ─ Белую хохлатушку, Моют руки сынушки В материнской кровушке, Сынушки-детинушки, Глупые головушки…
6 апреля 2001
ПЕРВЫЙ МАРШРУТ
В трамвае позднем три девицы: Одна дымит и матерится – У пигалицы мат матёрый, Как у таксиста иль шахтера; Вторая чавкает «Диролом», Вид, не поймешь, какого пола, В глазах бесцветных пустота, В движеньях ─ лень и маета; А третья ─ на коленях первой (У той, что матерится нервно) «Кумарит», как обмякший куль, И речь бессвязна: буль да буль… Маршрут трамвая до вокзала, Но пассажиров очень мало. Профессия девиц ясна, Им ночь, конечно, не для сна. Их цель проста ─ всего лишь «доза». Маршрут один в зной и в морозы. Не вытащить соплюх со дна, Для них спасенье ─ смерть одна.
Пятница 13 апреля 2001
БРАТУ МУСУЛЬМАНИНУ
Ты Мусульманин, я Христианин, Мы разных вер, но душами родня, И праотец у нас с тобой один, И без молитв мы не проводим дня. И если вдуматься в молитвы суть, Всевышнего мы просим об одном: Чтоб он простил нас, указал нам путь, Спасенье дал… О чём просить ином?!
Нам предками дана одна Земля, Зовём её мы Матерью родной, И за стенами одного Кремля Стоят, как братья, Храмы твой и мой. Нам меж собою нечего делить, Меж братьями размолвка ─ тяжкий грех, Любовью мы должны определить Всё то, что Свято на Земле для Всех!
2001
* * *
Зачем зачеркивать слова? Исправить можно опечатку. На то дана нам голоава, А слово может быть негладко. Оно, как жизнь: порою зло, Как кузнеца ладонь, щершаво, Сладко, как мед, и вдруг ─ отрава, Порою скользко, как стекло.
А люди?.. Те, при всех грехах, При жизнях, как мгновенья, кратких Свой след оставят и в веках, И в миллионах лет негладких! Бог нас прекрасно сотворил ─ Себе подобно, без ошибки,─ Ошибся тот, кто духом хлипкий, Кто Господа в себе убил!
16 апреля 2001
НА ДАЧУ
Прекрасный день! Лови удачу! Вставай пораньше и на дачу! Конец асфальта. Дело ─ швах! И отовсюду: «Ох да Ах!» Вот всё с машины разгрузив, Себя в ослов преобразив, Идем мы длинною цепочкой: За дедом бабка, мать и дочка, Еще бы Жучку и кота… И так все лето маета… Ух, наконец, окончен путь, Одна мечта ─ чуть отдохнуть, Но надо браться за лопаты, Как за оружие солдатам, И в бой, чтоб было чем кормиться, Ну, а «покой нам только снится!»
23 апреля 2001
РАЗМЫШЛЕНИЯ перед празднованием Дня Победы
Ушел от нас, ушел двадцатый век, Оставив не одну большую дату, Но наши даты все на кровь богаты, Боль в сердце носит каждый человек. Рубились деды на войне Гражданской, Отцы в Отечественной не считали ран, Мы интернационалили в Афганской И прочих войнах новых соц-дем-стран.
Теперь сыны у нас в горах Кавказа Льют кровь свою, а подрастают внуки… Война неизлечима, как проказа, Знать, сатанинские в ней правят руки. Как вырваться из этих чёрных рук? Как вымолить у Господа прощенье? Коль человек ─ Всевышнего творенье, То Братья мы и Сестры все вокруг!
Я так хочу, чтоб в этот майский день Для нас Святой, Великий День Победы ─ Навечно прекратились наши беды И чёрных войн с Земли исчезла тень! И чтоб героев помнила страна Везде, не только в золочёных залах. А чтобы совесть в нас не замерзала, ФРОНТОВИКИ, наденьте ордена!!!
2001
НАКАНУНЕ ПЕТРОВСКОГО ПОСТА
Беру бумаги белый лист, Пишу свои стихи на нем Июньским теплым светлым днем, А лист, как был, и бел, и чист. От страха сам я побелел, Дрожу осиновым листом. Проснулся… Знать, перед постом Изрядно выпил, много съел…
10-11 июня 2001
«ЭВРИКА»
Если б дружеским советам Стали вдруг внимать поэты, То тогда на свете этом Не родились бы поэты.
«БОМЖ»
Газон больничный, а на нём Большой тряпичный ком дрожащий Лежит, бесформенный, смердящий, На изумруде белым днём. Какая страшная беда В начале нынешнего века В мразь превратила человека, Смешала с грязью навсегда! Он раб судьбы немилосердной, Отрыжка общества, изгой, Не я, не ты совсем другой, Но человек с душой бессмертной. Как все, он матерью рождён, А не сучонкой подзаборной, Позорный сын страны позорной Бесследно сгинуть осуждён…
26 июня 2001
О НАС ─ «СОВОЧКАХ»
Романтики, авантюристы В мечтах или во сне глубоком, В душе ─ поэты и артисты, Но к жизни вечно полубоком. И как коснется нам не в грезах, А наяву принять решенье, По телу дрожь, как от мороза, В мозгах туман и мельтешенье. Ко всем суемся мы с вопросом, Повсюду просим мы совета, Боясь остаться с длинным носом, Готовы сжить других со света. Своею трусостью кичимся, Её за мудрость выдавая, И задом на ежа садимся, Поскольку, пятясь, мы шагаем.
27 июня 2001
КАНАЛ
Стою на палубе под тентом, Чу, рядом говорок с акцентом: «Служил я здесь… Теперь? ─ Доцентом!. С каким мы шли тогда процентом!!! Отличный «зеки» матерьял…» Вдруг изнутри он засиял Откормленный холуй холеный, Весь габардиново-зеленый, В чиновьей сталинке аляпой, С пришлепнутой к макушке шляпой, И спичкой зубы ковыряя, В процентах жизни измеряя, Под компартийный интерес Он смерть подвел, тупой балбес.
О, ужас! Над волной канала Вдруг мрак лубянского подвала И «тройка» ─ этот суд неправый: Циничный, и всегда кровавый, Бездумный, бессердечный, скорый, Тирана злобного опора. Так ясно все представил я, Что содрогнулась суть моя, Здесь цвет державы убивали Винтовкой, голодом, киркой И совесть водкой заливали, Всегда текущею рекой. Нет, пили не за упокой, А кровь с поганых душ смывали.
Скажите, кто из нас не знал, Кем создан Беломор-канал, Народ наш, к лагерям привычный, Да «зек» был не совсем обычный… Ломал артистов, офицеров Труд каторжный до смертной меры. Здесь ─ в русле физик молодой Рвал жилы тачкой одноосной… Лежит смиренно под водой, Задавленный судьбой несносной. Погиб комбриг, угас поэт… Их молох с пачки папиросной Сожрал, народ сводя на нет, В расцвет эпохи бедоносной.
Наш лайнер, проходя сквозь шлюз, Восславил ревуном союз Людей святых, погибших там, Где негде вырасти цветам. Над палубой мурлычет блюз, Скребет буксирный трос о клюз, Спустился вечер на канал, Танцует два десятка пар, А «габардинца» доконал Застывший клейкий летний жар,─ Сидит в каюте, пиво жрет И, осовев, прохладу ждет… А я на палубе стою И беломорину жую…
Май 1981 ─ август 2001 г.г.
ЧЕЛОВЕКУ
Любое из созданий в этом мире Запрограммировано Господом так мудро, Что от рождения до полного взросленья Меняется лишь статью и повадкой, При этом все повадки рефлекторно Идут от поколенья к поколенью.
Лишь человек никак не поддаётся Программам, как бы Дарвин не кумекал, Не тужился в попытках привязать К мартышке гениальное творенье. Велик Адамов сын, рождённый Евой, Непредсказуем и неповторим, И посему он первый среди равных Созданий Божьих, оттого всех выше Его предназначение святое, И лишь единому ему в прекрасном мире Дан дух, как дар бессмертный, вечный, Отмоленный распятием Христа!
15 августа 2001
11. 09. 2001.
Меня гипнотизирует экран Весь вечер повторяемой картиной, Знакомой из фантастики рутинной В сюжетах телефильмов разных стран.
Эй, Стивен, перестань людей пугать, Брось эти виртуальные проделки! Увы, не Спилберг нынче крутит стрелки, Реально всё, себе не надо лгать!
Жестоко плоть мою колотит дрожь, Схватив меня за горло, ужас душит, Невидимой рукою прямо в душу Мне сатана всадил сегодня нож.
Убийц спасает либералов ор… Манхеттен ранен! Не пора ль заткнуться? Мы все однажды можем не проснуться, Покуда правит на земле террор.
Фанатик зверь, его не убедить Риторикой библейских постулатов, Бандит творит молитву автоматом, И ладаном свинец не остудить.
11 сентября 2001
ПЕРВЫЙ ЭТЮД К ШЕСТОМУ ИЮНЯ
1. О, Александр Сергеич, где Хоть день, когда б я был не с Вами? С рождения всегда, везде Пронизан Вашими словами, И Ваш трехтомничек неновый Листаю снова я и снова: Здесь каждое стихотворенье – Плод волшебства и вдохновенья. А вы сверхвысшим пилотажем В полетах с музою игривой, Своею абиссинской гривой, Шампанским искристым куражем Волнуете людскую кровь Почти два века вновь и вновь.
2. Но Вам не поднесет альбом Теперь блистательная дама, И не черкнет Ваш «паркер» в нем Изящную эпиталаму В честь свадьбы дочери ее, Эх, время смутное мое… Не просто быть сейчас поэтом, Когда сближенье с «интернетом» Важнее книг живых порой Для тех, в ком и любовь живая, Одну лишь скуку вызывая, Подменена телеигрой. Лениво спит малыш Эрот, Наев на «сниккерсах» живот.
3. Певец любви, простите нас, Своих потомков бестолковых, На «бартер» крылья сдал Пегас, Зато с телегой и в подковах, И лишь фрагмент стихотворенья «Я помню чудное мгновенье…» В день юбилея прозвучит Разок, другой и замолчит В насквозь откупленном эфире, И снова сонмы мелодрам, Что так волнуют наших дам, Реклама, стрельбы, словно в тире, И пули в лоб без политесов, Без сатисфакций и Дантесов.
4. Но время перемен не вечно – Слова Конфуция не лгали, Поэзия жива, конечно, Причем не только в мадригале. Мы ненадолго сковырнулись, Не отупели, не свихнулись, И не желаем быть скотом, Бредущем в стаде под хлыстом. А Пушкин нам всегда поможет, Эрота спрыснет он вином, Сластена справится со сном, Стрелу любви он в лук свой вложит, Встряхнет курчавую главу И звонко спустит тетиву!!!
Апрель – июнь 2001
ТРИ ЦВЕТА
Крылатки чёрные и белые лосины, И в белой шубе лес со всех сторон. Взлетел «Лепаж», спустил курок барон Хлопок и чёрный дым, и запах псины. Опал с хрустальным звоном белый иней, Уж и мольбы поэта не спасут, Следы дуэли чёрной занесут Метели белые из тучи тёмно-синей. О, речка Чёрная, ты в памяти людей Навечно в белом саване осталась, Какой бы синевой не расплескалась, Тебя похоронил барон-злодей.
3 июня 2001
УТРЕННИЙ РОМАНС
Зазвенела заря. День проснулся. Тонкий лучик в окно просочился, Прядки милой легонько коснулся И с улыбкой на ушко спустился. Ну, открой же глаза, дорогая, Что к подушке щекой прижиматься? Вместе с солнцем тебя ожидаю, Чтоб в любви к тебе снова признаться.
Знаю, милая, знаю: не двадцать И не сорок, а больше намного. Несолидно в любви признаваться? Но ведь лето стоит у порога. Мы с тобою и встретились летом, В жизни все происходит циклично. Есть резон свой, конечно же, в этом. А вот долго так спать неприлично!
Схулиганю сейчас и водою Прысну прямо тебе под простынку, Нет, не буду шутить я с тобою, Золотая моя половинка! Знаю, любишь понежиться утром, Но рассвет-то уж больно прекрасен: Небо ‒ радужный скол перламутра, Край восхода кораллово-красен.
Ну, открой же глаза, встань с постели, Ты увидеть всё это успеешь… Впрочем, зря я с тобой канителюсь, Знаю, быстро вставать не умеешь. Будешь ты притворяться луково, Сладко нежась под лаской Морфея. Что ж, тихонько сварю я какао, Покуражься немножечко, Фея!
Ты, как мягкий персидский котенок, Любишь выгнуться и потянуться, Коготочки расслабить спросонок, А потом лишь на четверть очнуться, С томной грацией поупражняться, Не вставая с широкой кровати, Извернувшись вальяжно, подняться: «Здравствуй, милый! Не видел халатик?»
Ну и пусть упустила рассвет ты, Что тебе эти перлы, кораллы? Важно то, что я видел все это И все то, что ты мне показала. Я мечтаю, чтоб каждое утро, Не завися от шуток погоды, Начиналось с твоей кама-сутры В сладкой неге, природе в угоду.
ПРИЗНАНИЕ
Уходят годы день за днем, И это грустно, без сомненья, Но каждый миг с тобой вдвоем Мне как судьбы благодаренье! Я болен, если ты не рядом, Что не спроси,─ один ответ: «Мне плохо, ничего не надо… Лишь ты в моем окошке свет!» Прошу, мой друг, меня встречая, Не жадничай, дари улыбку! Поверь, наш возраст, дорогая ─ Всего лишь в паспорте ошибка. Мне каждый день с тобой, как час, А без тебя мне жизни нет, И повторю сто тысяч раз: «Лишь ты в моем окошке свет!» Чем зрелей ягодка, тем слаще,─ Есть смысл в пословице крылатой… Вот так и счастье,─ в настоящем, Не в календарных круглых датах… И прежде чем навек уйти И пред Всевышним дать ответ Я прошепчу: «Прощай!.. Прости!.. Лишь ты в моем окошке свет!»
ЮНОШЕ
В одном из модных заведений Я как-то наблюдал приватно, Смешную, в общем-то, картину, Что видели наверно все. И в множестве произведений Она описана стократно ─ У Беранже, у Ламартина, У Пушкина и де’Мюссе…
Мальчишечка завороженный, Желанью не сопротивляясь, Раскрывши клюв, как у грифона, К гетере тянется невольно, Когда пупочком обнаженным В нимфейском танце извиваясь Под стон и всхлипы саксофона, Она его влечет фривольно.
Тебя прекрасно понимаю, Мой юный друг нетерпеливый, О, как доступна эта киска, Лишь руку протяни ─ твоя. Но я не молод и уж знаю, Опасен этот лик смазливый: Хитра, коварна одалиска, И в жизни хладная змея…
Я не хочу ханжой казаться, Вдаваясь в предостереженья: Любой из сыновей Адама Запретный плод когда-то съест. На вкус чудесный плод, признаться, Нет в мире слаще наслажденья, Но пить вино любви без срама Божественней из уст невест!
Прекрасно чувство молодое, Но только с возрастом, мой мальчик, Вино приобретает крепость И неумеренность простит. Запомни правило простое: Не суй в бутыль до срока пальчик… Поверь, дружок, одна нелепость Напиток в уксус превратит!
Февраль 2001
ВАЛЕНТИНКА ВАЛЕНТИНКЕ
О, Дорогая Валентинка! Осознаю, увы, с грустинкой: Хоть я не тонок, как тростинка, Но весь в твоей я паутинке… И рад бы лапками взбрыкнуть, Но не могу я и вздохнуть, Под милым недреманным оком Лежу и наливаюсь соком, И знаю, что в одну из ночек Вонзишь в меня свой хоботочек…
13 февраля 2001
ВОЗМОЖНО
Вся наша жизнь ─ театр! ─ Возможно… Возможно все мы в нем актеры: Любовники да резонеры И травести, когда возможно. Порой трагичны, как Отелло, Изысканны, как Сирано, Но истину всегда на дно Души своей кладем умело. А скрытны все мы потому, Что жизнь ─ театр, где все возможно, И что для нас, порой, так сложно ─ Не интересно никому…
19 апреля 2001
ВЕСЕННЯЯ ЭЛЕГИЯ
Март, а мороз разрисовал Окно серебряной искринкой, Гравюра тоньше паутинки,─ Чуть волшебство не прозевал, Боюсь дохнуть: растает льдинка.
Поставлю старую пластинку, В хрусталь вина чуть-чуть плесну, Встречая новую весну. Навеет Стрейзанд мне грустинку. Гравюра скатится слезинкой…
Опять сегодня не усну…
Март 2001
МОЕЙ СТРЕЛЬЧИХЕ
Дороги нам свои даны, Хоть вместе мы с тобой идём, И разные нам снятся сны, Хоть спим давным-давно вдвоём.
Ты мучаешь себя желаньем Переиначить суть мою. Оставь бесплодные старанья И лишний раз шепни «люблю»!
Я не Сивилла и не Мессинг, Чтоб с полуслова понимать, Меня лишь озлобляет прессинг, Вот так-то вот, едрёна мать!
Прижмись и начинай мурлыкать, И потихоньку гни своё… Я ─ лев! Я сам умею рыкать! Ужель не ясно?.. Ё-моё!..
29 марта 2001
ИГОРЮ СЕВЕРЯНИНУ
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Удивительно вкусно, искристо, остро! Весь ты в чем-то испанском! Мы ж в бейсболочках шпанских Надуваемся пивом в самопальном бистро. Как ты, сын капитанский, весь салонный, манерный, В ландолетах вдоль пены морской ─ и на Марс, В увертюрах и стансах, в группе девушек нервных, В остром обществе дамском строил свой грезо-фарс? Ах, как хочется, Игорь, послушать Шопена, Чтоб сама королева сыграла пассаж, Чтоб кружок ананаса, шампанского с пеной В старом замке у моря тихо внёс робкий паж…
Март 2001
БЗИК
Я стишочки кропаю на бумажных клочках, Долго не засыпаю, рифмы бьютсяв висках. И такую заразу, скажу вам, друзья, Раньше в жизни ни разу не подлавливал я. Заболел ею сразу, в одночасье добыл, Так, как будто бы сглазу подвержен я был. Эй ты, девка Эрато, дай перо из крыла Или мудрость Сократа! Была-не была!
Март 2001
Времена года
НЕВАЖНОЕ ЛЕТО
Темнота за окном. Нудный дождик деревья полощет. Я смотрю на пустынную площадь, Видно, ночь перепуталась с днем. Темнота за окном…
Темнота за окном. Весь июль протянулся в ненастье. Эта сырость сулит мне несчастье, Но не хочется думать о нем. Темнота за окном…
Темнота за окном. Ну и месяц! ─ Зануда унылый, Как соитье с подругой постылой, Затянулся, томит полусном. Темнота за окном…
ОСЕНЬ ─ ЕЩЁ ХУЖЕ
Небо чёрное, и ночь черным-черна, В венах кровь от скуки загустела. Долбану-ка я стакан до дна И ещё… Кому какое дело? Всё равно в душе полынно-гадко… Хлопну целый литр и взятки-гладки. Толку нет играть с собою в прятки, Так обрыдло всё, друзья, ребятки… Знаю, знаю, жизнь всего одна, Но уж слишком много в ней …..!
ЗИМА ─ ХУЖЕ НЕКУДА
Пришел чуть позже. Что такого? В глазах укор и льдинки снова. «Замерз, чуть выпил разливного… Ведь я не мальчик, право слово! Трамваев нет, народу тьма. Не лето красное ─ зима… Ну, это слишком! Что?.. Прощенье?.. Я вызываю отвращенье?..»
Одно нечаянное слово - И покатился шарик злобы, А вкруг него снежища ком, И вдруг лавина зла кругом… В порывах ярости готовы Втоптать святые чувства в грязь, За гадким словом мерзость-слово, И вы ─ законченная мразь…
У одного лицо такое ─ Увидишь лишь в каприччос Гойя, Другая, взвивши голос в визг, Раздалбывает счастье вдрызг… Сложили стену отчужденья: Он одинок, она одна… Два обречённых на мученья ─ Жестоко шутит сатана!
ВЕСНА! СЛАВА БОГУ!
В трещине асфальта рано утром Я увидел зелени дымок ─ Призрачный, тонюсенький росток, Искристый осколок перламутра. А вокруг него лавина стали, Скрежет тормозов, бензина хмарь, Но продрался он сквозь чад и гарь, Тянется упрямец, не сломали.
И на сердце стало так прекрасно, Что мне вся годичная тоска! Эх, сейчас бы с пятки да с носка В пляс бы рубануть в рубахе красной! А потом бы взять в конце апреля Лечь на землю вверх лицом ─ И вот, Удалившись от мирских забот, Утонул в небесной акварели!
Июль 2000 – апрель 2001
* * *
Накопилась усталость, Растеклась и осталась Навсегда. Всё… Пружинка сломалась, Развилась, размоталась ─ Не беда. А душа, словно плёнкой, Маслянистой и тонкой, залита, И лежит переходом От заката к восходу Темнота. Всё рассыпалось прахом, Нет во мне даже страха ─ Красота! Впереди бесконечность, Неизвестность и вечность… Пус-то-та…
19 апреля 2001
НЕОЖИДАННЫЙ ПОДАРОК
По Волге «Омик» бултыхался, Плюх, плюх, и вот Зеленый бор. Тот пароходик набивался, Как бочка сельдью, полный сбор. Не знаю, как, но оказалось, Одно местечко у окна Само собой образовалось Пустотка только мне видна. И я без умысла, невольно, Одной попутчице случайной То место предложил, уж больно Сдавили бедную отчаянно. Она протиснулась смущенно: «Спасибо Вам»,─ и замолчала, А я трепался увлеченно И в этом преуспел немало. К подружке ехала, понятно, Был в тесте гусь, запас вина, Но более всего занятно Был я один… Она одна… Прелестна и миниатюрна, Так идеально сложена, Как всплеск блестящего ноктюрна, Но, главное, она одна!.. Вот и родительская дача. Повсюду искристый песок. Спросил её я на удачу, Чтоб выкроила хоть часок, На бережок сюда вернулась, Но без подруги, если можно. Она, стесняясь, улыбнулась, И искорки в глазах тревожных…
Интуитивно понял я Ненужность пошлых уговоров, Почувствовав: моя, моя, Душой, дыханьем, каждой порой! По гороскопу подходящий (Узнал я позже) наш союз, Но в миг, случайно приходящий, Не стал искать я близких уз. Через неделю день рожденья Я отмечал на той же даче, Подарком лучшим, без сомненья, Мне ты была, цветы ─ в придачу. Мы очень разные с тобой, Адреналин рекою льется, То там, то здесь за сбоем сбой, И первым вряд ли кто уймется. Мы в напряжении всегда, Мы синкопированны, странны, Мы, как бурлящая вода В воронке в центре урагана. Пусть мой характер ─ заводной, Шумливый, в общем-то, фиговый,
Стрелец родной, колчан закрой, Тебе не нужно Льва другого!
Апрель 2001
ОСЕННИЙ БЛЮЗ
Стекло окна весь день в слезах, Октябрь под одеялом туч, А для меня, как солнца луч, Янтарный блик в твоих глазах, в твоих глазах. Пришли осенние года, Пришли, на что уж тут пенять… Я должен просто их принять, Жизнь протекает, как вода, как вода. Весной она родник с гульбой, А летом реченька горда, Зимой заснёт под коркой льда, А осенью полна тобой, полна тобой! Пускай окно моё в слезах, Не видно солнца из-за туч, Напрасной ревностью не мучь, Люблю янтарь в твоих глазах, в твоих глазах, глазах…
12октября 2001
ПОСВЯЩЕНИЯ
Елене Бурундуковской
ТОККАТА
Зал в ожиданьи,без движенья. Трепщет воздух в напряженьи… Вдруг рокот, сдавленный стенами, Всё возрастающий над нами, И рёв ужасной пасти львиной Обвалом, снежною лавиной Внезапно покатился с гор Токкатой Баха «Ре-минор». А ты сомнамбулой металась, И пальцы тонкие ломались На жёстких клавишах органных В твоих пассажах филигранных. Всё кончено… Зал встрепенулся, Вперёд в овациях качнулся И встал пред Бахом и тобой ─ Пред Властелином и Рабой!
21 апреля 2001 БКЗ Казань
Алене Каримовой
* * *
Счастливица, Живи с любовью бедной, Которой склянки бьют… Невелика беда. Счастливица, что грусть твоя безвредна, Прекрасно, право, коли так всегда. Что значит прок от жизни человека? Живи и все! Люби! Пиши стихи! Как не крутись, на всё не хватит века… Целую ручку! Ба-а! Кажись, простыл?.. А-а-ап-чхи!!!
9 июля 2001
Маэстро Голощёкину
* * *
Сейчас стило в руке моей, А завтра я за кисть хватаюсь, И вечно чем-то увлекаюсь, Беда, что не на много дней. Но сколько помню жизнь свою, Всегда тонул я в волнах джаза, Навек в него влюбившись сразу, Вино хмельное это пью. Ты душу рвёшь смычком летящим И подсурдиненной трубой, Импровизацией пьянящей Качаешь в дымке голубой. Ты ─ воплощение экстаза, Бурлящий, огненный расплав, Ты ─ больше, чем маэстро джаза, Ты в нём Давид и Голиаф!
12 октября 2001
Леониду Сонцу
ЭПИТАФИЯ
Как будто в пьесе небольшой, Сорвав на взлете флажолет, Ушел от нас в расцвете лет Маэстро с солнечной душой.
Прощай, блистательный скрипач, И знай: с молитвою отходной Взовьется в муке безысходной Осиротевшей «Симхи» плач.
Артист воистину народный, Лежишь сейчас передо мной, Устав от суеты земной, От всех и от всего свободный…
1 ноября 2001
РАИФА ПОЭМА
Твое созданье я, Создатель! Твоей премудрости я тварь… Гаврила Державин
ВСТУПЛЕНИЕ
Во все века в любой стране Дома возводят для молений, Не жив народ без поклонений, Потребна Вера вам и мне. От Бога нам дана душа Со дня рожденья по природе, Вот так и храм в любом приходе, Где ж и часовня хороша.
Я был в Соборах многих стран С готической их четкой вязью, Но мне претит однообразье Фасадов плоских, как экран. Взять Дрезденский иль Нотр Дам ─ Они бездушны, как проценты, Архитектурные акценты, А внешность ─ как у классных дам.
У нашей церкви облик свой: Всегда в гармонии с природой Явленье гения народа, Он пестротканый и живой. Где б ни был я, всегда ищу Глазами нашу колокольню, Увижу и спешу невольно, Душой при этом трепещу.
Вот Кижи деревянные, Рубились топором они, На целый свет всего одни, Для иностранца странные. А тот, что на Нерли стоит ─ Храм Покрова изысканный, Он ─ как в Раю отысканный, Такой лишь Русич сотворит.
А что в Казани, хочешь знать? Вот Храм Богоявления ─ До умопомрачения Прекрасна колокольни стать! А Петропавловский Собор Стоит, как дымковское чудо… И множество таких повсюду! Ну что?.. Продолжим разговор?
ОБИТЕЛЬ
Есть Богородицкий в Раифе Любимый мною монастырь. От стен леса уходят вширь, Как будто прячут апокрифы. Здесь озеро с водой хрустальной В себе Обитель отражает И всех невольно поражает Своею первозданной тайной.
Стоит часовня на понтонах. Смиренно утром тут, покойно, Пока чуть слышно и нестройно Коленце в птичьих перезвонах. И всюду кошки ─ мир особый ─ Вальяжны, сами по себе, Давно не ходят в голытьбе, Спокойны или злы, но снобы.
Стоп! Что со мной? Чуть не забыл… Здесь уникальные лягушки, Но не квакушки, а молчушки: Во время службы гасят пыл, Молчат, как в рот воды набрали, Боясь, молебен заглушить. Придется Лондон тормошить, Чтоб в книгу Гиннеса вмарали.
Жена французского посла Поверить в это не хотела, С парижской парой прилетела Квакух. В Раифу принесла, Всем показала: «О, ла-ла!». Пустила в озеро…Бедняги ─ «Ква-ква»… И замолчали ляги, Здесь демократия была.
Стремлюсь сюда в любое время: На Пасху, под конец поста, На Воскресение Христа, Отбросив все мирское бремя. «Христос Воскресе» ─ крик издать Средь православных беспечальных И наменять яиц пасхальных, Как чудно, мне не передать!
И на Крещение сюда, Скорее к иордани чистой, Омыться радостью лучистой, Восторг ─ Раифская вода; А в Троицу мы отмечаем Рожденье славной Церкви нашей, Причастием Раифской чаши Трехсвятье Божье величаем.
Атлашкинская колокольня, Под нею монастырский вход. Между Архангелов народ Проходит, кланяясь невольно. Сквозь арку в монастырь войдя, Я понял: Божий просветитель ─ Для нас Раифская Обитель. Живи и здравствуй, нас ведя!
Когда б еще, в какие веки Могли б вернуться к Богу мы? Святые стены ─ для тюрьмы, Как всё ─ « во имя человека». Повсюду в Храмах видел я Разгром, паскудство, вандализм ─ Ковала свой социализм Безбожно Родина моя.
СОБОРЫ ОБИТЕЛИ
К Святой воде нас путь ведет, Лишь только минуем ворота, Он, как стрела, без поворотов, Так, будто нас источник ждет. А вдоль пути стоят Соборы, Погост у входа в ближний Храм. Читатель, обещаю Вам, Везде мы побываем скоро.
Направо Троицкий Собор Стоит, красавец многоглавый, С отделкой строгой, величавой. Какой поет в нем чудный хор! Мужской, но очень органичный, Хоть мал, но с ангельским звучаньем, Своим хоральным величаньем, Своей гармонией отличной.
Собор ─ страдалец безответный (Был цех здесь, и станки стояли, До боли стены сотрясали), И вот освобожден заветный. Творенье Малиновского Ведёт сквозь время линию От добиблейской скинии До зодчества московского.
Я в бандитизме свой народ Винить не в праве. Он не рад, Что на Руси был создан ад, Что обезбожил Русь урод, Почти сто лет он не отпет ─ Вандал, пропитанный бальзамом,─ Народ мой покрывает срамом, Знать, век его ещё не спет.
Но вновь Всевышний возвращает Державу на круги своя. Воскреснет Родина моя, Коль душу к Вере обращает. Добр православный человек, Ему покаяться бы надо, И снова сердце будет радо, Тогда наступит добрый век.
И с этой мыслью я иду, Иду Святой воды напиться. Хочу я низко поклониться Раифских иноков труду. Не оценить ваш подвиг, Братья! Суметь за десять лет создать Чудесных Храмов благодать, Не вознося при сем проклятья…
Что вижу? ─ Очередь стоит Довольно длинной чередою, Стоит за чистою водою, О чем-то тихо говорит. Здесь вместе люди разных вер, И это радует, признаться. Чтоб всем нам только мирно знаться, Крутых совсем не надо мер.
Нам надо лишь разговориться О близких наших и друзьях, О школьных и армейских днях И рядышком воды напиться. А после тихо посидеть На озере иль пред Собором, Увидеть небо чистым взором, В глаза друг другу поглядеть.
А этот древний Храм, мы знаем: Отцев в дни оно избиенных В далеких странах незабвенных ─ В другой Раифе и Синае… В мельчайшей сеточке морщинок Его священное чело, Молельной бледностью бело, И сам он строг, как схимный инок.
В нем часто крестят малышню, И это очень символично, Обряд сей не ведут публично, А допускают лишь родню. Совсем недавно понял я В старинном этом Божьем доме, Что жизнь моя прошла в содоме, Лишь здесь очищусь я, друзья!
А мимо всё идут, идут К часовне люди за водою И разговоры чередою Меж тем, не торопясь, ведут. И сколько в их глазах добра! Тут не услышишь голос злобный, Ну, что ж, мой друг, и мне подробный Рассказ мой продолжать пора.
А вот любимый мой Собор Я напоследок оставляю, Миг нашей встречи отдаляю, Любуясь на его убор. Вот он, с кем встречи этой жду, С его Грузинской Чудотворной, Склонюсь я головой покорной И с крестным знаменьем войду.
Всегда он в праздничном убранстве, Как горница, уютен, светел. Пять тысяч человек приветил, Хоть невелик на вид в пространстве. В других церквях ты не найдешь На подоконниках цветы, А здесь их всюду видишь ты, Как только в Храм любой войдешь.
И живописные сюжеты Кругом по сводам и стенам – Библейский путь показан нам, Вневременный, новозаветный. Возможно, будет осуждать Ту роспись критик за манеру: «Мирская-де она не в меру»… Не будем переубеждать!
Воссозданный иконостас Из липы выточен обычной, Затейливостью непривычной И красотой пленяет нас. От роду лишь шестнадцать лет Тому, кто резал это чудо, Трудился, знать, не из причуды, Горел в душе таланта свет.
И мастер-отрок год работал Над этим дивом благородным, Знать, было Богу так угодно О парне проявить заботу. С улыбкой Господу воздать Хочу я в православной Вере: Пусть мало дней осталось в мере, Я буду, веря, вечность ждать!
Пришел сентябрь. День четвертый. Пред Чудотворной литургия. Молюсь в слезах, как все другие,─ И горечь вся из сердца стёрта. А путь из городов и сёл Своих и иностранных, дальних, Сюда паломников печальных К Святому Образу привел.
И все в дыхании одном Акафистом Икону славят И свечи перед нею ставят, И каждый просит о родном. И Богоматерь исцелит Тех, кто Ей душу доверяет, Кто Ей судьбу свою вверяет И о спасении молит.
Но вот закончился молебен, Но Храм не покидают люди, Как будто ожидают чуда, И очи всех чисты, как небо. Мы все одарены судьбою Причастием, что дал ты нам, Наш самый добрый светлый Храм, Склонюсь в прощании с тобою.
Здесь всевозможные цветы, Что ароматными коврами Кругом расстелены у Храмов, Как в сказку попадаешь ты. Погост ─ цветочное творенье, На нем усопших поминают И нежно службу овевает Цветов природное кажденье.
О, поднебесный Божий Храм С крестом над братскою могилой! Мы полнимся духовной силой Всех тех, кто захоронен там. И эти клумбы перед нами На кладбище монастыря, Живую красоту творя, Нам говорят: «Их души с вами!»
Монахи церковкой владеют: Из четырех имен названье В честь женщин, кои за страданья Прозванье мучениц имеют. В ней службы иноки ведут, Когда в том есть необходимость. Увы, мала её вместимость: Лишь семеро в него войдут.
Надежда, Вера и Любовь Пусть нас всю жизнь сопровождают, И мать их Софья ожидает Нас всех в Раифе видеть вновь. Пешком Россию обойди, Да что Россию! Нет такого Малышки-храма голубого,
МАЛЬЧИКИ
Привычно нам в монастырях Детишек видеть средь народа, Но все они иль из прихода, Иль при отцах и матерях. Есть и приюты, но они За монастырскими стенами, И дети ходят временами В Обитель ─ в праздничные дни.
Здесь мальчиков все замечают: В подрясничках, без суеты, Сажают разные цветы, Паломников в церквах встречают И с Братиею наравне Они все службы исправляют, Всё чистят, мусор убирают ─ Приятно это видеть мне.
Да, беспризорники, бродяжки Наместника старанием, Его душевным пожеланием Избавлены от жизни тяжкой. И пацанам не нужно нянек, Они прекрасно понимают, Что тут им дело доверяют, И трудный хлеб вкусней, чем пряник.
Мальчишки учатся, живут, Как дома, в монастырских стенах И вырастут в людей отменных ─ И в этом тоже чудо тут. И в выборе их не неволят: Всегда открыты в мир ворота, Монашество ль влечет кого-то, Кого ─ наука или поле.
И все они себя найдут. Коль с детских лет душа под Богом, Она не может быть убогой, Успехи к мальчикам придут! С какой доверчивостью льнут К опекунам своим монахам, Здесь места нет сиротским страхам, Здесь черных нет для них минут.
Обитель нам напоминает, Что Мир лишь красота спасёт, Что тот нам доброту несёт, Кто Бога часто вспоминает. И мальчики монастыря Средь иноков в добре мужают И мир в душе своей стяжают, Сторицей в Мир его даря.
Так будь ты, Братия, всегда, Молитвой жизнь нам облегчая, Даря добро и просвещая ─ Нет благодарнее труда! А человек, попав сюда, К вам в Православную Обитель, Поймет, что Бог лишь ─ избавитель Его от всех грехов всегда.
И чем скорее мы поверим, Что можем жизнь свою исправить, Её на верный путь наставить, Лишь только приобщившись к Вере, Тем раньше мы изменим путь Своей страны неблагодарной С ее безбожностью бездарной, Ввергающей народы в жуть.
Монастыри помогут нам, И все мечты осуществятся, И те, кто в будущем родятся, Пойдут, как в дом свой, в ближний Храм. И станет Вера естеством У всех грядущих поколений, И люди в святости молений, Скрепятся ею, как родством!
ЭПИЛОГ
Уж поздно, и пора прощаться, Но к озеру я возвращаюсь, В часовне кружевной качаюсь, Давая мыслям устояться. Все меньше вкруг меня народа… Ну, все! Пора! Спешим мы вечно, Но я вернусь сюда, конечно, Вернусь в любое время года.
Я понял истину простую, Что все здесь для меня ─ родня, И не проходит даже дня, Когда по ним я не тоскую. Нет сердцу ближе уголка! И я, хоть и теплолюбивый, В Раифе и зимой счастливый. Ну, все! Молчу! Пока! ─ Пока!..
А в августе, в конце, ─ цветы! И воздух чистый, сладкий, пряный! Тут без вина хожу, как пьяный… Чего сижу?.. Жду темноты?.. Всё, встал… Вот открываю дверцу, Сажусь в машину, взвыл стартер, Уж и очки свои протер… Но что ж так вязко давит сердце?..
Вот наконец я отъезжаю, Весь Девяностый прочитав, * Тебе рукою помахав, Прощай, Раифа, дорогая! Обитель, я всегда с тобой, Многострадальная, Святая. Любовь к тебе родник питает Своей Божественной водой!
*Псалтирь, Псалом 90 – «Живый в помощи Вышняго…»
Март – август 2001
= наверх = |
